Виктория Тищенко
Воздух был полон густыми июлями
(ох, мурава - не зола, зелена).
Как же любили мы сравнивать с пулями
колос-лучи, голубые глаза.
Мира величие - и величание…
...а сонця — яблука червоні
з долоней днів у прірву снів.
Троянди, мов троянські коні,
на крихах миру, навесні.
Хмаринок білих коливання
Дом умолк. Ты вот-вот придешь,
сбросишь куртку тряпьем ненужным,
чуть ругнешь грубый мир наружный -
всё одно что метель, что дождь.
После ужина, сыто-тих,
Вот этот дом. Подъезд. Неподалёку
растрепанная маленькая роща.
День ото дня, как сотни одиноких,
шепчу под нос: «Вернешься – не вернешься?».
Как будто четки, гладкие ступени
Ах, маки-маги в пепельной траве,
растущие на сером бездорожье.
Любимцы лета огненных кровей,
зачем взошли вы на отшибе божьем?
Пьет соки ваши хладнокровно зной.
Луна так близко – бледная сестра.
А город мал… Он тает под ногами.
Едва видны высотные дома,
исколотые тонкими огнями.
Каскад моих каштановых кудрей
Весной, когда лист безмятежно-зеленый
подобно Вселенной
рождался из точки.
И дождь разминал
оголенную почву:
- нетленна,
Що є кохання? Що є вчинок цінний?
Коли мене — розчавлену, зненулену
ти втиснув в потяг евакуаційний.
А сам лишився. На війні. Під кулями...
Твой поцелуй, застывший на кресте –
беззвучный выдох после покаянья.
Святые лики в строгой высоте
и несвятых воскресное свиданье.
Людских зрачков холодная слюда
Со мной не соскучишься... Это не едкая шутка,
а данность, которую стоит признать и принять.
Досталась мне детскость: не в в облике, нет —
но в поступках,
как редкостный и не совсем бесполезный талант.
О, ирисы в лазоревых плащах,
с крестами, чуть подтёкшими от влаги,
вы у безвестных рыженьких лачуг
несёте свои маленькие шпаги.
День такий туманний. Все непросто.
Жовтень, мовби втомлений жовнір.
Дарували нам у дев'яностих
суверенітет як сувенір.
Ніби інший герб та інший прапор...