Даниил Хармс
Нуль плавал по воде.
Мы говорили: это круг,
должно быть, кто-то
бросил в воду камень.
Здесь Петька Прохоров гулял —
вот след его сапог с подковками.
Он создал этот круг.
Откажите, пожалуйста, ему в удовольствии
Сидеть на скамейке,
Сидеть на скамейке...
Откажите ему в удовольствии
Сидеть на скамейке и думать о пище,
Сидеть на скамейке и думать о пище, мясной непременно,
О водке, о пиве, о толстой еврейке.
Доедая с маслом булку,
Братья шли по переулку.
Вдруг на них из закоулка
Пес большой залаял гулко.
Сказал младший: "Вот напасть,
Хочет он на нас напасть.
Чтоб в беду нам не попасть,
Я захотел устроить бал,
И я гостей к себе...
Купил муку, купил творог,
Испек рассыпчатый...
Пирог, ножи и вилки тут -
Но что-то гости...
В. Буш
Глава первая
Каспар Шлих, куря табак,
Нес под мышкой двух собак.
«Ну!— воскликнул Каспар Шлих,—
По вторникам над мостовой
Воздушный шар летал пустой.
Он тихо в воздухе парил;
В нем кто-то трубочку курил,
Смотрел на площади, сады,
Смотрел спокойно до среды,
А в среду, лампу потушив,
Он говорил: Ну город жив.
Погибли мы в житейском поле.
Нет никакой надежды боле.
О счастье кончилась мечта —
осталась только нищета.
«Ревекка, Валентина и Тамара
Раз два три четыре пять шесть семь
Совсем совсем три грации совсем
Прекрасны и ленивы
Одна красивая торговка
с цветком в косе, в расцвете лет,
походкой легкой, гибко, ловко
вошла к хирургу в кабинет.
Хирург с торговки скинул платье;
увидя женские красы,
он заключил ее в объятья
и засмеялся сквозь усы.
Часы стучат,
Летит над миром пыль.
В городах поют,
В городах поют.
В пустынях звенит песок.
Я не имею больше власти
таить в себе любовные страсти.
Меня натура победила,
я, озверев, грызу удила,
из носа валит дым столбом
и волос движется от страсти надо лбом.
Ах если б мне иметь бы галстук нежный,
Так начинается голод:
с утра просыпаешься бодрым,
потом начинается слабость,
потом начинается скука,
потом наступает потеря
быстрого разума силы,
потом наступает спокойствие.
А потом начинается ужас.