Николай Асеев
Вот опять
соловей
со своей
стародавнею песнею...
Ей пора бы давно уж
на пенсию!
Да и сам соловей
Стихи мои из мяты и полыни,
полны степной прохлады и теплыни.
Полынь горька, а мята горе лечит;
игра в тепло и в холод — в чет и нечет.
Не человек игру ту выбирает —
вселенная сама в нее играет.
Мои стихи — они того же рода,
1
Выстрелом дважды и трижды
воздух разорван на клочья...
Пули ответной не выждав,
скрылся стрелявший за ночью.
И, опираясь об угол,
Что такое счастье,
милый друг?
Что такое счастье
близких двух?
Выйдут москвичи из норок,
в белом все, в летнем все,
поглядеть, как на планерах
Восемь командиров
РККА
врезывались ветру
в облака.
Старшему из равных
сорок лет,
больше половины —
прочим нет.
У подрисованных бровей,
у пляской блещущего тела,
на маем млеющей траве
душа прожить не захотела.
Захохотал холодный лес,
шатались ветви, выли дубы,
когда июньский день долез
Как соловей, расцеловавший воздух,
коснулись дни звенящие твои меня,
и я ищу в качающихся звездах
тебе узор красивейшего имени.
Я, может, сердцем дотла изолган:
вот повторяю слова — все те же,
но ты мне в уши ворвалась Волгой,
Ведь есть же такие счастливцы,
что ранней осенней порой
следят, как горят чернобривцы,
склонившись над грядкой сырой!
Их жарким дыханьем согрето
и пахнет, как в пробке вино,
осеннее позднее лето,
Сто довоенных
внушительных лет
стоял
Императорский университет.
Стоял,
положив угла во главу
умов просвещенье
и точность наук.
Что такое счастье? Соучастье
в добрых человеческих делах,
в жарком вздохе разделенной страсти,
в жарком хлебе, собранном в полях.
Да, но разве только в этом счастье?
А для нас, детей своей поры,
овладевших над природой властью,
Непогода моя жестокая,
не прекращайся, шуми,
хлопай тентами и окнами,
парусами, дверьми.
Непогода моя осенняя,
налетай, беспорядок чини,—
в этом шуме и есть спасение
Я знаю: все плечи смело
ложатся в волны, как в простыни,
а ваше лицо из мела
горит и сыплется звездами.
Вас море держит в ладони,
с горячего сняв песка,
и кажется, вот утонет
