Роберт Рождественский
А. Киреевой
Я, как блиндаж партизанский,
травою пророс.
Но, оглянувшись,
очень отчетливо вижу:
падают мальчики,
запнувшись за мину,
Пришла ко мне пора платить долги.
А я-то думал,
что еще успею...
Не скажешь,
что подстроили враги.
Не спрячешься за юношеской спесью.
И вот я мельтешу то здесь, то там.
Размахиваю разными словами:
Катька, Катышок, Катюха -
тоненькие пальчики.
Слушай,
человек-два-уха,
излиянья
папины.
Я хочу,
чтобы тебе
Дружище, поспеши.
Пока округа спит,
сними
нагар с души,
нагар пустых обид.
Страшась никчемных фраз,
на мотылек свечи,
Г. П. Гроденскому
Живу, как хочу,-
светло и легко.
Живу, как лечу,-
высоко-высоко.
Пусть небу
смешно,
За тобой
через года
иду,
не колеблясь.
Если ты —
провода,
я —
троллейбус.
Мы в зале ожидания
живем.
Любой из нас
все время ждет чего-то...
Начальника
у дома ждет шофер,
поигрывая
Алене
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
По утрам
на планете мирной
голубая трава
в росе...
Я не знаю ваших фамилий,—
знаю то,
что известно всем:
Он стар и похож на свое одиночество.
Ему рассуждать о погоде не хочется.
Он сразу с вопроса:
«— А Вы не из Витебска?..»—
Пиджак старомодный на лацканах вытерся...
«—Нет, я не из Витебска...»—
Долгая пауза.
А после — слова
Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное,-
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения.
У каждого мгновенья свой резон,
Мир,
состоящий из зла
и счастья,
из родильных домов
и кладбищ...
Ему я
каждое утро кланяюсь,
вчерашнюю грязь
