Иван Тургенев
Молча въезжает - да ночью морозной
Парень в село на лошадке усталой.
Тучи седые столпилися грозно,
Звездочки нет ни великой, ни малой.
Он у забора встречает старуху:
"Бабушка, здравствуй!" - "А, Федя! Откуда?
Где пропадал ты? Ни слуху ни духу!"
Утро туманное, утро седое,
Нивы печальные, снегом покрытые,
Нехотя вспомнишь и время былое,
Вспомнишь и лица, давно позабытые.
Вспомнишь обильные страстные речи,
Взгляды, так жадно, так робко ловимые,
Первые встречи, последние встречи,
Пушкин1
Ты всегда говорил правду, великий наш певец; ты сказал ее и на этот раз.
«Суд глупца и смех толпы»... Кто не изведал и того и
другого?
Все это можно — и должно переносить; а кто в силах
пусть презирает!
Но есть удары, которые больнее бьют по самому сердцу... Человек сделал все, что мог; работал усиленно, любовно, честно... И честные души гадливо отворачиваются
Ты заплакал о моем горе; и я заплакал из сочувствия к твоей жалости обо мне.
Но ведь и ты заплакал о своем горе; только ты увидал его - во мне.
Посвящено В. Г. Белинскому
Среди людей, мне близких... и чужих,
Скитаюсь я — без цели, без желанья.
Мне иногда смешны забавы их...
Мне самому смешней мои страданья.
Страданий тех толпа не признает;
Толпа — наш царь — и ест и пьет исправно;
Стой! Какою я теперь тебя вижу - останься навсегда такою в моей памяти!
С губ сорвался последний вдохновенный звук - глаза не блестят и не сверкают - они меркнут, отягощенные счастьем, блаженным сознанием той красоты, которую удалось тебе выразить, той красоты, во след которой ты словно простираешь твои торжествующие, твои изнеможенные руки!
Какой свет, тоньше и чище солнечного света, разлился по всем твоим членам, по малейшим складкам твой одежды?
Какой бог своим ласковым дуновеньем откинул назад твои рассыпанные кудри?
1
Вот и настал последний час...
Племянник, слушай старика.
Тебя я бранивал не раз
И за глазами и в глаза:
Я был брюзглив — да как же быть!
Не научился я любить...
Я шел по широкому полю, один.
И вдруг мне почудились легкие, осторожные шаги за
моей спиною... Кто-то шел по моему следу.
Я оглянулся — и увидал маленькую, сгорбленную старушку, всю закутанную в серые лохмотья. Лицо старушки
одно виднелось из-под них: желтое, морщинистое, востроносое, беззубое лицо.
У меня был товарищ — соперник; не по занятиям, не
по службе или любви; но наши воззрения ни в чем не сходились, и всякий раз, когда мы встречались, между нами
возникали нескончаемые споры.
Мы спорили обо всем: об искусстве, о религии, о науке,
о земной и загробной — особенно о загробной жизни.
Он был человек верующий и восторженный. Однажды
он сказал мне:
— Ты надо всем смеешься; но если я умру прежде
Нас двое в комнате: собака моя и я. На дворе воет
страшная, неистовая буря.
Собака сидит предо мною — и смотрит мне прямо в
глаза.
И я тоже гляжу ей в глаза.
Она словно хочет сказать мне что-то. Она немая, она
без слов, она сама себя не понимает — но я ее понимаю.
Я понимаю, что в это мгновенье и в ней и во мне живет одно и то же чувство, что между нами нет никакой
Слышу я: звенит синица
Средь желтеющих ветвей;
Здравствуй, маленькая птица,
Вестница осенних дней!
Хоть грозит он нам ненастьем,
Хоть зимы он нам пророк —
Дышит благодатным счастьем
Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит... но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.
Спорь с человеком ума равного: за кем бы ни осталась победа - ты по крайней мере испытаешь удовольствие борьбы.
Спорь с человеком ума слабейшего... спорь не из желания победы; но ты можешь быть ему полезным.
Спорь даже с глупцом; ни славы, ни выгоды ты не добудешь; но отчего иногда и не позабавиться?
