Валерий Брюсов
Благодарю, священный Хронос!
Ты двинул дней бесценных ряд,—
И предо мной свой белый конус
Ты высишь, старый Арарат,
В огромной шапке Мономаха,
Как властелин окрестных гор,
Ты взнесся от земного праха
Порой любовь проходит инкогнито,
В платье простом и немного старомодном.
Тогда ее не узнает никто.
С ней болтают небрежно и слишком свободно.
Это часто случается на весеннем бульваре, и
У знакомых в гостиной, и в фойе театральном;
Иногда она сидит в деловой канцелярии,
Кипит, шумит. Она - все та же,
Ее не изменился дух!
Гранитам, дремлющим на страже,
Она ревет проклятья вслух.
И, глыбы вод своих бросая
Во глубь, бела и вспенена,
От края камней и до края,
И к с и о н
О Зевс! где гром твой? до земли он
Не досягнул! где молньи все?
Пусть распинаем я, Иксион,
На беспощадном колесе!
Пусть Тартара пространства серы,
Пусть муки вечны впереди,-
Милый, прости, что хочу повторять
Прежних влюбленных обеты.
Речи знакомые — новы опять,
Если любовью согреты.
Милый, я знаю: ты любишь меня,
И об одном все моленья,—
Жить, умереть, это счастье храня,
И снова ты, и снова ты,
И власти нет проклясть!
Как Сириус палит цветы
Холодным взором пустоты.
Так надо мной восходишь ты,
Ночное солнце — страсть!
Мне кто-то предлагает бой
Призыв протяжный и двухнотный
Автомобильного гудка...
И снова манит безотчетно
К далеким странствиям - тоска.
То лесом, то в полях открытых
Лететь, бросая версты вспять;
У станций старых, позабытых,
Белый день, прозрачно белый,
Золотой, как кружева...
Сосен пламенное тело,
Зноем пьяная трава.
Пробегающие тучи,
Но не смеющие пасть...
Где-то в сердце, с силой жгучей,
Я - ваш, я ваш родич, священные гады!
Ив. Коневской
Как отчий дом, как старый горец горы,
Люблю я землю: тень ее лесов,
И моря ропоты, и звезд узоры,
И странные строенья облаков.
Звезды тихонько шептались,
Звезды смотрели на нас.
Милая, верь мне,— в тот час
Звезды над нами смеялись.
Спрашивал я: «Не мечта ли?»;
Ты отвечала мне: «Да!»;
Верь, дорогая, тогда
Звезды закрыли ресницы,
Ночь завернулась в туман;
Тянутся грез вереницы,
В сердце любовь и обман.
Кто-то во мраке тоскует,
Чьи-то рыданья звучат;
Память былое рисует,
La mer sur qui prie
La vierge Marie.
P. Verlaine1
И нам показалось: мы близко от цели,
Вдруг свет погас,
И вздрогнул корабль, и пучины взревели...
Наш пробил час.
