София Парнок
Кончается мой день земной.
Встречаю вечер без смятенья,
И прошлое передо мной
Уж не отбрасывает тени -
Той длинной тени, что в своем
Беспомощном косноязычьи,
От всех других теней в отличье,
Я видел вечер твой. Он был прекрасен.
Тютчев1
Как пламень в голубом стекле лампады,
В обворожительном плену прохлады,
Преображенной жизнию дыша,
Задумчиво горит твоя душа.
Как неуемный дятел
Долбит упорный ствол,
Одно воспоминанье
Просверливает дух.
Вот все, что я утратил:
Цветами убран стол,
Знакомое дыханье
Как воздух прян,
Как месяц бледен!
О, госпожа моя,
Моя Судьба!
Из кельи прямо
На шабаш ведьм
Влечешь, упрямая,
«Приобрела я человека от Господа»,
И первой улыбкой матери
На первого в мире первенца
Улыбнулась Ева.
«Отчего же поникло лицо твое?»
— Как жертва пылает братнина!—
И жарче той жертвы-соперницы
Каждый вечер я молю
Бога, чтобы ты мне снилась:
До того я полюбилась,
Что уж больше не люблю.
Каждый день себя вожу
Мимо опустелых комнат,—
Память сонную бужу,
Из последнего одиночества
прощальной мольбой,- не пророчеством
окликаю вас, отроки-други:
одна лишь для поэта заповедь
на востоке и на западе,
на севере и на юге -
не бить
челом
И отшумит тот шум и отгрохочет грохот,
которым бредишь ты во сне и наяву,
и бредовые выкрики заглохнут,-
и ты почувствуешь, что я тебя зову.
И будет тишина и сумрак синий...
И встрепенешься ты, тоскуя и скорбя,
и вдруг поймешь, поймешь, что ты
Памяти А. К. Герцык
Играй, Адель,
Не знай печали.
Пушкин
И голос окликнул тебя среди ночи,
и кто-то, как в детстве, качнул колыбель.
Закрылись глаза. Распахнулись очи.
С. И. Чацкиной
И всем-то нам врозь идти:
этим - на люди, тем - в безлюдье.
Но будет нам по пути,
когда умирать будем.
Взойдет над пустыней звезда,
Забились мы в кресло в сумерки -
я и тоска, сам-друг.
Все мы давно б умерли,
да умереть недосуг.
И жаловаться некому
и не на кого пенять,
что жить -
некогда,
Девочкой маленькой
ты мне предстала неловкою.
Сафо
"Девочкой маленькой ты мне предстала неловкою" —
Ах, одностишья стрелой Сафо пронзила меня!
Ночью задумалась я над курчавой головкою,
Нежностью матери страсть в бешеном сердце сменя,—